Рустам Азизи: Таджики стали менее религиозными, но их религиозность стала более публичной

Зампред Центра Исламоведения Таджикистана Рустам Азизи в интервью «АП» рассказал, почему в Таджикистане заключают в тюрьму за лайки и репосты, как меняются настроения населения, и где таджикская молодежь получает религиозное образование.

Более трети экспертиз отрицают экстремистское содержание

- Как часто к вам обращаются за экспертизой?

- Официальную экспертизу религиозной литературы проводит Комитет по делам религии, у них есть отдельное управления по экспертизе. Это не является прямой деятельностью Центра. Экспертиза центра является экспертным заключением и проводится по обращениям, если есть какие-либо запросы со стороны Исполнительного аппарата президента, ведомств и Министерство касательно вопросов связанных с религией, а также следственных органов, на предмет определения материалов способствующих разжиганию межрелигиозной ненависти, и др.

Также к нам обращаются юридические лица, которым необходимо экспертное заключение по поводу того или иного материала религиозного характера - кто-то книжку пишет, кто-то хочет рецензию получить. Также, были случаи, когда адвокаты подсудимых были недовольны доводами следствия или решением суда, и обращались к нам для проведения независимой экспертизы. В нашем центре есть отдел информации и религиоведческой экспертизы, которые проводят оценку содержания материалов

За 2018 год, сотрудники Центра провели экспертизу 176 книг, сборников и брошюр, 1119 страниц листовок и пропагандистского материала, запись 136 дисков, 1 планшета, 7 мобильных телефонов, 11 внешних хранителей информа­ции (флешка), 3 жестких диска и представили  свое заключение по ним.

- А с каким содержанием к вам поступают материалы?

- Если для правительства или госструктур, то, в основном, необходимы экспертно-аналитические записки по поводу того или иного вопроса, связанного с религией. Например, представитель Центра учавствовал в обсуждении  Концепции государственной политики в сфере религии, правилам проведения погребальных обрядов и др.

Следственные органы обращаются по проведению религиоведческой экспертизы тех или иных материалов. Это может быть аудиовизуальный контент, книги и видео, переписки, посты в социальных сетях.

- Во время январской отчетной пресс-конференции Исламского центра, Вы говорили, что треть материалов, предоставляемых для экспертизы, на самом деле не несут никакого экстремистского содержания.

- Да, примерно, так. Бывает, что материал религиозного характера, но по содержанию он нейтрален. Например, на прошлой неделе мы получили три материала, по двум из них подозрение об экстремистком содержании не подтвердились,  а в третьем действительно была пропаганда экстремистских идей.

Это были видеообращения, опубликованные в социальных сетях.

Но отмечу, что Центр не уполномочен что-либо определять, он может давать заключение только по самому содержанию предоставленных материалов. Дальше определяет следствие.

- То есть, вы не отслеживаете, как дальше решается судьба человека, в отношении которого вы проводили экспертизу?

- Нет, у нас со следствием нет обратной связи. Но если это необходимо, сотрудники Центра могут выступить в суде, в качестве экспертов.

- А могут ли частные лица отправить вам запрос для экспертизы?

- Центр исламоведения часто путают с Исламским центром. К нам обращаются для получения фетвы, в таком случае мы сразу отправляем в Исламский центр. А так, от физических лиц было несколько обращений, и мы отвечали на эти запросы. Каждую субботу директор Центра, его заместители, заведующие отделами и другие ответственные лица принимают людей и также отвечают на их вопросы.

- Есть ли прозрачность в вашей работе, например, журналисты могут получать копии заключений?

- Часть материалов являются тайнами следствия, те, что связаны с экстремизмом, проходят под грифом секретности. А вот если общие дела, то адвокаты, например, могут затребовать результат заключения, как у нас, так и у суда.

Материалы не могут предоставляться третьей стороне, в том числе, журналистам, а лишь представителям обвиняемых или самому обвиняемому. Здесь в рамках законодательства все прозрачно.
 
Наказание за лайки могут смягчить

- Давайте возьмем конкретный пример. В январе мэр Истаравшана заявил: «Все те, кто посещает мечеть, не выходят из мечети со здравым суждением. Большинство молодежи, которые сегодня присоединились к различным экстремистским группам, изменили свое сознание, и все они посещали мечети». Не являются ли эти его слова разжиганием межрелигиозной розни?

- Нет, это его личное мнение. Может, кто-то их примет кто-то нет, но это не разжигание розни.

Чем отличается призыв от точки зрения? Если в призыве есть побудительно нарративы, то есть: «закрывайте», «убивайте» или что-то ещё, то это считается призывом. Если он говорит, что, по его мнению, религия это плохо, то это считается его личным мнением. Это является мягкими языком вражды, там нет разделения на группы и побуждения к каким-либо действиям.

Но, хочу отметить, что в официальном правовом поле Таджикистана нет такого понятия как язык вражды. Этика выступления никак не регулируется законодательством.

Кстати, лайки и репосты рассматриваются у нас в рамках статьи 189 - разжигание межрелигиозной розни, а отдельной статьи по ним, в отличие, от Российской Федерации, где законодательно это закреплено, в Таджикистане нет.

Хочу добавить, что Генеральная прокуратура РТ создала рабочую группу, которая разработала и предоставила к утверждению предложения по гуманизиции ответственности по статье 189 - разжигание межрелигиозной розни, разжиганию межрелигиозной ненависти, под которую и подводят наказание за лайи и репосты. Рассматривается возможность перевода статьи в категорию административных правонарушений.

Но, опять же, если речь идет только о статье 189 - разжигание межрелигиозной розни. Но если там призыв в к экстремистской деятельности, то за это уже преследует судебное разбирательство.

- К слову о лайках и репостах, Вы как-то говорили, что появляющиеся в СМИ сообщения,  о том, что кто-то был заключен в колонию за лайки и репосты не является совсем правдой…

- Да, это часть правды, но неполная правда. Сейчас идет судебный процесс над одним молодым человеком, который был реальным вербовщиком. Он проводил вербовку таджикских граждан в Российской Федерации и по истечению какого-то времени вернулся в Таджикистан к нормальной жизни.

То есть в его деле есть лайки и репосты, но также, там есть и факты вербовки.

Сейчас идет следствие, и вся информация закрыта. И, к сожалению, единственным источником информации являются родители молодого человека, хотя, в большинстве случаях, они сами не знают, что происходит. Говорят, что их сын находится под следствием из-за лайков или из-за того, что они молятся.

Я допускаю, что есть человеческий фактор и следствие может допустить ошибки. Особенно если это проходит где-то в провинции - там очень тяжело найти эксперта или религиоведа. Проблема в том, что у нас до сих пор нет документов, которые регулировали бы комплексную экспертизу – религиоведческую, психологическую, филологическую и проч. Мы руководствуемся только внутренними документами. Если это как-то не унифицировать, то будет проблематичным обеспечивать прозрачность следствия.

У нас уже есть предложения в правительство, и мы надеемся, что в ближайшее время что-то решится.
 
«Авторитет религиозных деятелей падает»

- Центр также проводит соцопросы касательно отношения населения к религии. Каковы последние показатели?

- Такие опросы мы проводим дважды в год в рамках мониторинга отношения населения к религии и функционирования религии среди населения. Вопросы примерно такие: «Считаете ли вы себя мусульманином?» «Насколько важна религия в вашей жизни?», «Соблюдаются ли постулаты ислама?». «Как вы оцениваете роль религии в общественной жизни?» и т.д. Это нужно чтобы определить степень религиозности населения, степень отношения с религией, насколько общество религиозно, откуда оно получает религиозную информацию и т.д.

Общая тенденция сегодня такова: новые информационные источники вытесняют традиционные пути доставки информации. Падает авторитет религиозных деятелей, форма подачи их материалов становится непривлекательной для молодой аудитории.

К вопросу о религиозности общества. За последние 10 лет население стало менее религиозным, но эта религиозность стала более публичной. То есть, религиозность становится менее личным делом, а более публичным.

- Тогда откуда люди чаще всего получают религиозную информацию и насколько заполнен таджикский религиозный контент?

- Таджикистан в основном получает информацию из интернета. Местный контент мало представлен или почти не представлен. Он не отвечает запросам потребителей.

Также есть другое международное исследование, которое показывает, что персоязычный, русскоязычный и узбекоязычный контент влияет на нас больше, чем какая-то местная продукция. Местная продукция ограничивается некоторыми  проповедями духовных деятелей. Что висит в YouTube от Таджикистана? – Это видео пятничных проповедей, или проповеди на каком-то мероприятии. Они не тематические и не систематические, а зачастую и неинтересные.

Например, у нас нет каких-либо лекций, как, например, это делается за рубежом - предположим цикл лекций о том, как проводится брак в исламе, или лекция об истории пророков. Но все это есть на русском, персидском и даже на узбекском языках.

Из-за того что местного контента просто нет, люди уходят в другие источники. 

Подробнее: https://news.tj/ru/news/tajikistan/security/20190325/rustam-azizi-tadzhiki-stali-menee-religioznimi-no-ih-religioznost-stala-bolee-publichnoi