"Я сама написала в ФБР". В США предъявлено обвинение в работе на российские спецслужбы Номме Зарубиной
По версии ФБР, в 2020 году Зарубина была завербована ФСБ, получила кодовое имя "Алиса", по заданию российских спецслужб она развивала сеть контактов среди журналистов и различных экспертов. С этой целью она посещала дискуссионные форумы экспертов, журналистов и активистов в Европе и США.
Оппозиционер Леонид Волков отмечает, что видел Зарубину на встрече со своими сторонниками в январе 2023 года в Вашингтоне.
На время следствия Зарубину, по сообщениям Russian America for Democracy in Russia, отпустили под залог в 25 тысяч долларов. Ей запретили выезжать за пределы Нью-Йорка, отобрали паспорт и ограничили в контактах с российскими официальными лицами.
В своем фейсбуке Номма Зарубина часто писала об участии в качестве эксперта в конференциях "Форума Свободных Государств постРоссии". На одном из них она высказывалась о перспективах Кузбасса и утверждала, что "Соединенные Штаты Сибири" изменят всю "архитектуру Построссийских Пространств и освободят всю остальную Северную Евразию".
В разговоре с журналистом Сибирь.Реалий Зарубина отрицает работу на ФСБ в качестве агента под именем "Алиса", но не отрицает, что на протяжении нескольких лет контактировала как с российскими, так и с американскими спецслужбами.
– Какие точно обвинения вам сейчас предъявлены?
– ФБР каких-то серьезных обвинений мне не выдвигают. Я их знаю четыре года поэтому тут, в принципе, просто у нас будет суд, что-то на суде решится, и как бы всё будет как надо, то есть по регламенту. То есть система работает. Это, на самом деле, меня не так пугает, как волна вот этого хейта, который сейчас поднялся в русскоязычном сегменте. Либо меня найдут русские спецслужбы и прибьют теперь, либо люди, которые начитались Волкова...
– Но вы не отрицаете свои контакты с российскими спецслужбами. Когда случился первый контакт?
– В общем, у меня первая магистратура вообще закончена в РАНХИКС, это Академия Президента в Москве. У нас тема была "Национальная безопасность России".
Я закончила магистратуру. Естественно, что я немного узнала, как работает система изнутри. Написала какую-то работу про экономике, более-менее отвлечённую, ничего серьёзного. И после этого я уехала в США. Никто меня туда не отправлял специально. Я просто уехала как турист, потом сделала студенческую визу. Всё легально абсолютно.
До войны я, так как у меня родители живут в Томске, туда часто ездила. А последний раз в России я была в марте 22-го года. То есть спустя месяц, практически после войны, я забрала оттуда ребёнка, который был с бабушкой, и больше в Россию не приезжала официально.
А в конце 20-го года, когда я приехала в Россию, мне позвонили русские службы и сказали, что надо явиться как бы навстречу. Это не предложение, это НАДО явиться. И я, собственно, явилась, это в университете происходило. Разговор был очень долгий, просили рассказать, чем я занимаюсь, про свое детство, про свою семью, про свою личную жизнь, ну вообще как бы в целом.
Идея у них была такая, чтобы оставаться со мной на связи по каким-то их внутренним причинам. Как потом выяснилось, они год за мной наблюдали. Писали мне, иногда с угрозами, потому что, в принципе, они так работают, мол, мы все видим, мы как бы, следим за тобой, даже там, в Нью-Йорке.
– Писали вам в Америку уже?
– Да и вот, и в конце, как раз перед войной, мне задали вопрос, что я думаю по поводу Донбасса. Я сказала, что это неприемлемо, что это абсолютно то, что что случилось в 2014 году, я и тогда так думала, и сейчас так думаю, что это была, конечно, уже военная операция как бы против Украины. Я сказала, что мне эта тема однозначно понятна, я против Кремля, то есть как бы для меня это было преступление политическое.
Они сказали, что мне надо пройти проверку на детекторе лжи, если я хочу дальше бывать в России. То есть для них было непонятно, что я за человек, потому что я и в Вашингтон ездила постоянно, и в Москве была, и в Томске. Но за мной действительно следили, выходили на связь разные люди под видом журналистов, под видом каких-то друзей случайных, бог его знает, кого еще. То есть, они до войны, скорее всего, искали каких-то агентов. Но они не могут взять, прийти и взять человека. Им нужно год примерно проследить за ним. То есть, как он реагирует, можно ли доверять человеку, понимаете?
И в 21-м году в апреле я сама написала в ФБР сообщение, у меня был телефон, вот, и я написала сообщение, что я хочу поговорить, и у меня началось как бы это вот с 21-го года до 24-го я была на связи с американцами, вот, примерно раз в полгода. Но я по частям им рассказывала, потому что на тот момент боялась, что может быть, что они могут меня арестовать или ещё что-то. Я по частям им рассказывала, как вот русские вербуют. И еще как они используют Казахстан для конкретных российских интересов через учебные программы, через церковь... Я об этом потом и работу написала – как работают русские спецслужбы в Казахстане.
– А зачем вы сами обратились в ФБР?
– Я поняла, что за мной следят. И я к этому связалась с американцами, и мы потихонечку встречались, обсуждали людей, которых я знаю, там, мысли какие-то, мы про Украину много говорили.
Ну, то есть, я знаю этих людей, которые меня арестовали, я знаю их четыре года. И я думала, что у нас с ними очень хорошее отношение, я как бы помогаю им. Но решение (о моем аресте) было принято вот в 2024 году. Я сама приехала на встречу, как обычно, в ФБР, вот, чтобы обсудить там, некоторые вещи с ними.
И я не думала, что меня арестуют. То есть я сама приехала на своей машине в 8 утра. В целом я спокойно отреагировала на арест.
Но проблема-то в том, что если сейчас обнаружится, что я постоянно была с ними на связи, а это, скорее всего, уже обнаружилось, то получается, что русская сторона сейчас начнет меня наказывать, охотиться за мной, потому что, ну, это преступление большого порядка.
Это уже не уровень ложных показаний, а уровень измены Родине. И в Нью-Йорке для меня тоже небезопасно, конечно, находиться.
Теперь я получаю просто в одну минуту несколько сообщений. И украинцы пишут, и русские. Кто-то меня поддерживает, потому что верит мне. Кто-то пишет, что всё, капец, тебе тюрьма, и вообще полный тебе капец придёт.
– Вы сейчас работаете где-то, на что вы живете в Америке?
– Нет, сейчас очень всё плохо с работой вообще. Из-за того, что у меня ребёнок, нам помогает его папа. До этого я в ООН опять-таки волонтёрствовала. Денег у меня сейчас вообще нет. Просто фактически нет денег. Я в поиске работы, но судя по последним новостям, не знаю, как эмоционально я сейчас смогу куда-то выйти, говорить с людьми, когда в голове у меня вот эта судебная история.
– Но пишут, что Вас отпустили под залог в 25 тысяч долларов.
– Да, но мы не заплатили залог. Мы просто... на бумаге указали эту сумму, на случай, если я нарушу условия, то нам придётся выплатить. Ну, гарант у меня, как бы, другой человек. Не я, естественно, это третье лицо. Вот. Он обязуется выплатить этот залог. Вот. Но это в случае нарушения. У меня подписка о невыезде то есть я я подписала бумаги, по которым у меня подписка о невыезде и запрет на общение с иностранными государственными лицами. То есть это непосредственно там консульство, посольство, government. Я могу общаться с журналистами, пожалуйста. Но если человек работает в Раде или в Госдуме, то с ними мне нельзя разговаривать. Поэтому приходится каждого, кто мне пишет, гуглить, потому что я же не знаю, кто там где работает.
– Вам дали государственного адвоката? И что он сказал?
– Пока ничего конкретного. Он сказал, что нужно ждать слушаний — это когда FBI придёт в суд, и они положат на стол доказательства, которые у них есть. Мы не знаем, что это за доказательства.
Скорее всего, это будет информация, которую я сама им предоставила за эти 4 года. Я просто не думала, что они захотят это использовать против меня.
— Вам никаких сроков не назвали? Когда будет суд?
— Доказательства они должны представить в конце этого года либо в начале следующего. А суд может быть в течение 25-го года. То есть это 6 месяцев, 8. Кто знает. Но больше всего я боюсь вот этого хейта, понимаете? Я живу в русскоязычном городе. И получается, что люди могут по-разному прочитать эту информацию, по-разному подумать, и безопасность хромает у меня лично, то есть меня защитить некому.
— Я хочу уточнить, вы с русскими спецслужбами после начала войны общались?
— У нас была коммуникация. Но я никогда не выполняла каких-то там задач, поручений. Они в принципе их и не давали. Они просто смотрели на меня, как на человека.
— То есть они вам письма писали в Америку и после начала войны?
— Да, писали... Вот в мессенджере раз в три месяца что-то "булькало", типа, ты там жива, не жива? Как дела? Что думаешь вообще? Типа дружеской переписки такой. Но об этой коммуникации я рассказывала американцам. Это не было секретом. Но может, у них задача сейчас меня выдавить из страны, от греха подальше.
— Вы опасаетесь, что вас депортируют?
— У меня дочь, она американка... Чтобы меня выслать нужны очень весомые обстоятельства. Депортация за дачу ложных показаний — о таком я не слышала. — сказала Зарубина.
По сведениям сообщества Russian America for Democracy in Russia в деле Зарубиной фигурирует Елена Бренсон, которую в 2022 году власти США обвинили в нелегальной работе на спецслужбы России.
Изначально, сообщает Russian America for Democracy in Russia, проект Агенты РАДР обратил внимание на Зарубину в связи с её активностью в про-кремлевской организации КСОРС США. "Осенью 2022 года Зарубина прошла стажировку во влиятельном вашингтонском Центре стратегических и международных исследований (CSIS). С 2023 года Зарубина выходила на контакт с организаторами сообществ РАДР в разных городах, посетила ряд их мероприятий и знакомилась с оппозиционными активистами из других стран". — говорится в сообщении Russian America for Democracy in Russia.
В жалобе, которую подал сотрудник ФБР мировому судье от 19 ноября 2024 года, приводятся показания агентов ФБР, проводивших с ней беседу:
Около 24 июля 2024 года я и другие агенты ФБР снова встретились с ЗАРУБИНОЙ. Во время этого интервью ЗАРУБИНА заявила, что сотрудник ФСБ-1 ранее просил её выявить потенциально полезные контакты в США, включая американских журналистов и военных, и предоставить их контактную информацию. Это было необходимо для того, чтобы сотрудник ФСБ-1 мог найти причины пригласить этих людей в Россию и "привлечь их к русскому образу мышления".
В другом случае, около мая 2021 года, сотрудник ФСБ-1 попросил ЗАРУБИНУ изучить конкретное лицо в США (Индивид-1), что она согласилась сделать. Затем ЗАРУБИНА предоставила сотруднику ФСБ-1 профиль Индивида-1 в социальных сетях вместе с информацией, которую тот запрашивал о матери Индивида-1, через телефонный звонок.
ЗАРУБИНА также отметила, что все её электронные коммуникации с сотрудником ФСБ-1 проходили через зашифрованное приложение для обмена сообщениями (Приложение-1), причём все сообщения исчезали после отправки. Она показала агентам ФБР контактную карточку на своём телефоне с данными сотрудника ФСБ-1, где были указаны его фамилия и российский номер телефона.
ЗАРУБИНА заявила, что больше не контактирует с сотрудником ФСБ-1 и что их отношения были сложными как лично, так и профессионально. Это привело к её ощущению манипуляций со стороны сотрудника ФСБ-1 и в конечном итоге к разрыву их отношений.
Через 20 дней максимум мировой судья решит, предъявлять ли Зарубиной обвинение.
Оппозиционер Леонид Волков отмечает, что видел Зарубину на встрече со своими сторонниками в январе 2023 года в Вашингтоне.
На время следствия Зарубину, по сообщениям Russian America for Democracy in Russia, отпустили под залог в 25 тысяч долларов. Ей запретили выезжать за пределы Нью-Йорка, отобрали паспорт и ограничили в контактах с российскими официальными лицами.
В своем фейсбуке Номма Зарубина часто писала об участии в качестве эксперта в конференциях "Форума Свободных Государств постРоссии". На одном из них она высказывалась о перспективах Кузбасса и утверждала, что "Соединенные Штаты Сибири" изменят всю "архитектуру Построссийских Пространств и освободят всю остальную Северную Евразию".
В разговоре с журналистом Сибирь.Реалий Зарубина отрицает работу на ФСБ в качестве агента под именем "Алиса", но не отрицает, что на протяжении нескольких лет контактировала как с российскими, так и с американскими спецслужбами.
– Какие точно обвинения вам сейчас предъявлены?
– ФБР каких-то серьезных обвинений мне не выдвигают. Я их знаю четыре года поэтому тут, в принципе, просто у нас будет суд, что-то на суде решится, и как бы всё будет как надо, то есть по регламенту. То есть система работает. Это, на самом деле, меня не так пугает, как волна вот этого хейта, который сейчас поднялся в русскоязычном сегменте. Либо меня найдут русские спецслужбы и прибьют теперь, либо люди, которые начитались Волкова...
– Но вы не отрицаете свои контакты с российскими спецслужбами. Когда случился первый контакт?
– В общем, у меня первая магистратура вообще закончена в РАНХИКС, это Академия Президента в Москве. У нас тема была "Национальная безопасность России".
Я закончила магистратуру. Естественно, что я немного узнала, как работает система изнутри. Написала какую-то работу про экономике, более-менее отвлечённую, ничего серьёзного. И после этого я уехала в США. Никто меня туда не отправлял специально. Я просто уехала как турист, потом сделала студенческую визу. Всё легально абсолютно.
До войны я, так как у меня родители живут в Томске, туда часто ездила. А последний раз в России я была в марте 22-го года. То есть спустя месяц, практически после войны, я забрала оттуда ребёнка, который был с бабушкой, и больше в Россию не приезжала официально.
А в конце 20-го года, когда я приехала в Россию, мне позвонили русские службы и сказали, что надо явиться как бы навстречу. Это не предложение, это НАДО явиться. И я, собственно, явилась, это в университете происходило. Разговор был очень долгий, просили рассказать, чем я занимаюсь, про свое детство, про свою семью, про свою личную жизнь, ну вообще как бы в целом.
Идея у них была такая, чтобы оставаться со мной на связи по каким-то их внутренним причинам. Как потом выяснилось, они год за мной наблюдали. Писали мне, иногда с угрозами, потому что, в принципе, они так работают, мол, мы все видим, мы как бы, следим за тобой, даже там, в Нью-Йорке.
– Писали вам в Америку уже?
– Да и вот, и в конце, как раз перед войной, мне задали вопрос, что я думаю по поводу Донбасса. Я сказала, что это неприемлемо, что это абсолютно то, что что случилось в 2014 году, я и тогда так думала, и сейчас так думаю, что это была, конечно, уже военная операция как бы против Украины. Я сказала, что мне эта тема однозначно понятна, я против Кремля, то есть как бы для меня это было преступление политическое.
Они сказали, что мне надо пройти проверку на детекторе лжи, если я хочу дальше бывать в России. То есть для них было непонятно, что я за человек, потому что я и в Вашингтон ездила постоянно, и в Москве была, и в Томске. Но за мной действительно следили, выходили на связь разные люди под видом журналистов, под видом каких-то друзей случайных, бог его знает, кого еще. То есть, они до войны, скорее всего, искали каких-то агентов. Но они не могут взять, прийти и взять человека. Им нужно год примерно проследить за ним. То есть, как он реагирует, можно ли доверять человеку, понимаете?
И в 21-м году в апреле я сама написала в ФБР сообщение, у меня был телефон, вот, и я написала сообщение, что я хочу поговорить, и у меня началось как бы это вот с 21-го года до 24-го я была на связи с американцами, вот, примерно раз в полгода. Но я по частям им рассказывала, потому что на тот момент боялась, что может быть, что они могут меня арестовать или ещё что-то. Я по частям им рассказывала, как вот русские вербуют. И еще как они используют Казахстан для конкретных российских интересов через учебные программы, через церковь... Я об этом потом и работу написала – как работают русские спецслужбы в Казахстане.
– А зачем вы сами обратились в ФБР?
– Я поняла, что за мной следят. И я к этому связалась с американцами, и мы потихонечку встречались, обсуждали людей, которых я знаю, там, мысли какие-то, мы про Украину много говорили.
Ну, то есть, я знаю этих людей, которые меня арестовали, я знаю их четыре года. И я думала, что у нас с ними очень хорошее отношение, я как бы помогаю им. Но решение (о моем аресте) было принято вот в 2024 году. Я сама приехала на встречу, как обычно, в ФБР, вот, чтобы обсудить там, некоторые вещи с ними.
И я не думала, что меня арестуют. То есть я сама приехала на своей машине в 8 утра. В целом я спокойно отреагировала на арест.
Но проблема-то в том, что если сейчас обнаружится, что я постоянно была с ними на связи, а это, скорее всего, уже обнаружилось, то получается, что русская сторона сейчас начнет меня наказывать, охотиться за мной, потому что, ну, это преступление большого порядка.
Это уже не уровень ложных показаний, а уровень измены Родине. И в Нью-Йорке для меня тоже небезопасно, конечно, находиться.
Теперь я получаю просто в одну минуту несколько сообщений. И украинцы пишут, и русские. Кто-то меня поддерживает, потому что верит мне. Кто-то пишет, что всё, капец, тебе тюрьма, и вообще полный тебе капец придёт.
– Вы сейчас работаете где-то, на что вы живете в Америке?
– Нет, сейчас очень всё плохо с работой вообще. Из-за того, что у меня ребёнок, нам помогает его папа. До этого я в ООН опять-таки волонтёрствовала. Денег у меня сейчас вообще нет. Просто фактически нет денег. Я в поиске работы, но судя по последним новостям, не знаю, как эмоционально я сейчас смогу куда-то выйти, говорить с людьми, когда в голове у меня вот эта судебная история.
– Но пишут, что Вас отпустили под залог в 25 тысяч долларов.
– Да, но мы не заплатили залог. Мы просто... на бумаге указали эту сумму, на случай, если я нарушу условия, то нам придётся выплатить. Ну, гарант у меня, как бы, другой человек. Не я, естественно, это третье лицо. Вот. Он обязуется выплатить этот залог. Вот. Но это в случае нарушения. У меня подписка о невыезде то есть я я подписала бумаги, по которым у меня подписка о невыезде и запрет на общение с иностранными государственными лицами. То есть это непосредственно там консульство, посольство, government. Я могу общаться с журналистами, пожалуйста. Но если человек работает в Раде или в Госдуме, то с ними мне нельзя разговаривать. Поэтому приходится каждого, кто мне пишет, гуглить, потому что я же не знаю, кто там где работает.
– Вам дали государственного адвоката? И что он сказал?
– Пока ничего конкретного. Он сказал, что нужно ждать слушаний — это когда FBI придёт в суд, и они положат на стол доказательства, которые у них есть. Мы не знаем, что это за доказательства.
Скорее всего, это будет информация, которую я сама им предоставила за эти 4 года. Я просто не думала, что они захотят это использовать против меня.
— Вам никаких сроков не назвали? Когда будет суд?
— Доказательства они должны представить в конце этого года либо в начале следующего. А суд может быть в течение 25-го года. То есть это 6 месяцев, 8. Кто знает. Но больше всего я боюсь вот этого хейта, понимаете? Я живу в русскоязычном городе. И получается, что люди могут по-разному прочитать эту информацию, по-разному подумать, и безопасность хромает у меня лично, то есть меня защитить некому.
— Я хочу уточнить, вы с русскими спецслужбами после начала войны общались?
— У нас была коммуникация. Но я никогда не выполняла каких-то там задач, поручений. Они в принципе их и не давали. Они просто смотрели на меня, как на человека.
— То есть они вам письма писали в Америку и после начала войны?
— Да, писали... Вот в мессенджере раз в три месяца что-то "булькало", типа, ты там жива, не жива? Как дела? Что думаешь вообще? Типа дружеской переписки такой. Но об этой коммуникации я рассказывала американцам. Это не было секретом. Но может, у них задача сейчас меня выдавить из страны, от греха подальше.
— Вы опасаетесь, что вас депортируют?
— У меня дочь, она американка... Чтобы меня выслать нужны очень весомые обстоятельства. Депортация за дачу ложных показаний — о таком я не слышала. — сказала Зарубина.
По сведениям сообщества Russian America for Democracy in Russia в деле Зарубиной фигурирует Елена Бренсон, которую в 2022 году власти США обвинили в нелегальной работе на спецслужбы России.
Изначально, сообщает Russian America for Democracy in Russia, проект Агенты РАДР обратил внимание на Зарубину в связи с её активностью в про-кремлевской организации КСОРС США. "Осенью 2022 года Зарубина прошла стажировку во влиятельном вашингтонском Центре стратегических и международных исследований (CSIS). С 2023 года Зарубина выходила на контакт с организаторами сообществ РАДР в разных городах, посетила ряд их мероприятий и знакомилась с оппозиционными активистами из других стран". — говорится в сообщении Russian America for Democracy in Russia.
В жалобе, которую подал сотрудник ФБР мировому судье от 19 ноября 2024 года, приводятся показания агентов ФБР, проводивших с ней беседу:
Около 24 июля 2024 года я и другие агенты ФБР снова встретились с ЗАРУБИНОЙ. Во время этого интервью ЗАРУБИНА заявила, что сотрудник ФСБ-1 ранее просил её выявить потенциально полезные контакты в США, включая американских журналистов и военных, и предоставить их контактную информацию. Это было необходимо для того, чтобы сотрудник ФСБ-1 мог найти причины пригласить этих людей в Россию и "привлечь их к русскому образу мышления".
В другом случае, около мая 2021 года, сотрудник ФСБ-1 попросил ЗАРУБИНУ изучить конкретное лицо в США (Индивид-1), что она согласилась сделать. Затем ЗАРУБИНА предоставила сотруднику ФСБ-1 профиль Индивида-1 в социальных сетях вместе с информацией, которую тот запрашивал о матери Индивида-1, через телефонный звонок.
ЗАРУБИНА также отметила, что все её электронные коммуникации с сотрудником ФСБ-1 проходили через зашифрованное приложение для обмена сообщениями (Приложение-1), причём все сообщения исчезали после отправки. Она показала агентам ФБР контактную карточку на своём телефоне с данными сотрудника ФСБ-1, где были указаны его фамилия и российский номер телефона.
ЗАРУБИНА заявила, что больше не контактирует с сотрудником ФСБ-1 и что их отношения были сложными как лично, так и профессионально. Это привело к её ощущению манипуляций со стороны сотрудника ФСБ-1 и в конечном итоге к разрыву их отношений.
Через 20 дней максимум мировой судья решит, предъявлять ли Зарубиной обвинение.
Комментарии (0)